Русские в СНГ – «здесь» или «там»

Ситнянский Г.Ю.

В каком качестве нужны России русские из «ближнего зарубежья» (по поводу нового закона «О гражданстве Российской Федерации»)

Как известно, 19 апреля 2002 г. Государственная Дума Российской Федерации приняла в третьем, окончательном чтении новый Закон о гражданстве РФ. 15 мая Закон был одобрен Советом Федерации, затем подписан Президентом и с 1 июля 2002 г. вступил в силу. Работа, предлагаемая читателям, посвящена анализу некоторых изменений, произошедших в новом Законе по сравнению с предыдущим.

Помимо увеличения срока натурализации, необходимого для получения гражданства (пять лет с момента получения вида на жительство вместо трех, предусмотренных прежним законодательством, п.1-а статьи 13) и требования знания Конституции Российской Федерации и русского языка (п.1-д той же статьи, причем из текста Закона неясно, в каких пределах это знание необходимо), новый Закон предусматривает еще одно новшество, уже вызвавшее неоднозначное отношение. Собственно, о неоднозначности отношения к новому Закону говорят уже результаты голосования в Думе (252 голоса «за» при 152 «против» – не очень частая для этого состава Думы разноголосица).

Дело в том, что новый Закон весьма затрудняет получение российского гражданства иностранными гражданами, причем речь идет не только об иммигрантах из стран «Третьего мира» - эту волну иммиграции как раз давно пора если не пресечь, то по крайней мере резко сократить, иначе есть, например, опасения, что в ближайшие 10-20 лет второй по численности нацией Российской Федерации станут китайцы (1). Именно это, вероятно, имел в виду депутат В.Володин, когда сказал, что новый Закон намного демократичнее аналогичных законов европейских стран, не говоря уже о США.

Иммиграция из стран Третьего Мира действительно создает России ряд проблем в отношениях с Западом, в частности, при решении той же Калининградской проблемы. В принципе автор этих строк согласен с мнением И.Хакамады (высказанном в передаче «Свобода слова», посвященной проблеме проезда жителей Калининградской области в Россию через Литву): «Чтобы сделать более прозрачными наши границы с Западом, надо сделать менее прозрачными границы с Востоком». Это тем более верно, что незаконная миграция из стран СНГ, и в первую очередь именно из его «восточных» (Закавказье и особенно Средняя Азия) государств, уже тревожит мировое сообщество (когда писалась эта статья, пришло сообщение о том, что Россия, по словам представителя ее в ПАСЕ Дм.Рогозина, «готова ужесточить безвизовый транзит иностранных граждан по территории страны», в том числе и граждан стран СНГ) (2). Все это в общем правильно, однако тут имеются две проблемы.

Во-первых, надо все же выяснить, где кончается Россия и начинается Восток. Нынешние азиатские (впрочем, и европейские тоже) границы РФ, проведенные 80 лет назад непонятно как и непонятно кем, без малейшего учета этнического состава, не говоря уже об учете желания самих жителей (это, впрочем, относится почти ко всем границам бывших республик СССР), как-то мало подходят на роль естественного рубежа между Россией и Востоком.

К теме границ мы еще вернемся, а пока скажем также и еще об одной больной проблеме - свободе передвижения. Общеизвестно, что в ряде городов России, в первую очередь в Москве, имеется ряд ограничений на проживание иногородних, противоречащих, помимо всего прочего, конституционному праву граждан России на свободу передвижения. Городская администрация объясняет эти ограничения необходимостью борьбы с нежелательными мигрантами как из Ближнего, так и из Дальнего Зарубежья (в Москве – преимущественно с «лицами кавказской национальности», к которым за последние годы добавились также таджики). Однако в цивилизованных странах принято не вводить ограничения в отдельно взятых городах (что в цивилизованном мире принято называть апартеидом и что ударяет также и по собственным иногородним гражданам, а в наших условиях – в первую очередь по ним), а ужесточать контроль на государственных границах. Очевидно, что и России надо идти тем же путем – отменять ограничения на проживание внутри страны и ужесточать контроль на границах, в первую очередь на восточных. Вопрос, опять же – на каких границах?

А во-вторых, когда мы говорим о том, что новый Закон резко сокращает возможность получения гражданства иммигрантами, то речь идет в том числе и о русских и вообще об этнических россиянах, проживающих в странах СНГ и Балтии. Если раньше практически любой этнический россиянин из этой категории мог получить российское гражданство, то теперь он не может этого сделать, даже если в России у него живут братья или сестры. Исключение сделано только для лиц, родившихся на территории РСФСР и имевших в прошлом гражданство СССР или имеющих при собственной нетрудоспособности взрослых детей, являющихся российскими гражданами (статья 13, п.2) – для этих лиц срок натурализации устанавливается в один год вместо пяти. В упрощенном порядке российское гражданство могут получить также иностранные граждане, имеющие хотя бы одного нетрудоспособного родителя – российского гражданина и лица, имевшие советское гражданство и проживающие в бывших республиках СССР, которые до сих пор не получили гражданство этих бывших республик (статья 14, п.1).

Здесь необходимо пояснить, что такое «этнический россиянин». Под этим термином следует, по моему мнению, понимать представителей тех этносов, чья историческая родина расположена в пределах Российской Федерации, а также тех, кто (или чьи предки) приехал на территорию других бывших союзных республик с территории нынешней РФ в период нахождения данных государств в составе Российской Империи или СССР. Это определение (практически совпадающее с модным ныне термином «русскоязычные»), как мы далее увидим, несколько отличается от определения, данного Государственной Думой РФ понятию «российский соотечественник» в 1995 г.

В принципе, дело к принятию подобного законодательного акта шло уже довольно давно. Еще до внесения проекта Закона о гражданстве в Государственную Думу российское правительство успело в 2000-2001 гг. ликвидировать Министерство по делам СНГ и Федеральную миграционную службу, затем весной 2001 г. фактически закрыло федеральную миграционную программу, исключив ее из перечня финансируемых целевых программ (3). Новый Закон о гражданстве явно стал продолжением такой, направленной против каких-либо миграций в Россию (в том числе и миграций этнических россиян), политики.

Помимо всего прочего, этот Закон противоречит принятому еще в 1995 г. еще Первой Государственной Думой постановлению о соотечественниках за рубежом (в том числе – и в первую очередь – в странах СНГ), которое гласит: «Российскими соотечественниками признаются все лица, кто считает себя таковыми и кто относится к народам и народностям, не обретшие нигде, кроме Российской федерации, своего национально-государственного самоопределения». (4). Насколько мне известно, этого постановления и этого определения никто не отменял, хотя определение нуждается в корректировке. Может быть, не надо было России объявлять себя правопреемницей СССР, но уж раз она это сделала, то должна взять на себя ответственность и за судьбу народов, чья историческая родина находится за пределами РФ и даже бывшего СССР, но которые в известное время оказались в тех или иных республиках СССР не по своей воле – например, немцев Поволжья или корейцев Дальнего Востока. Однако положения об этнических россиянах и соотечественниках за рубежом (не говоря уже о представителях последней из перечисленных категорий) вообще никак не отражены в новом Законе; более того, прямо сказано, что «принципы гражданства Российской Федерации и правила, регулирующие вопросы гражданства Российской Федерации, не могут содержать положений, ограничивающих права граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности» (статья 4, п.1).

Вышеприведенное положение нового Закона уже вызвало неоднозначную реакцию. Так, председатель комитета Государственной Думы по делам СНГ Б.Н.Пастухов обратил внимание на «судьбы 20 миллионов соотечественников в странах СНГ», у которых новый Закон «вызывает остро негативную реакцию», и добавил, что необходима существенная переделка Закона в этом направлении. Более радикальный В.И.Алкснис выразился резче – он употребил выражение «расчленение русского народа». Возражая таким настроениям, представитель Президента в Думе А.Котенков заявил, что «у русского зарубежья было десять лет, чтобы определиться, и кто хотел, тот приехал (это не совсем так, но это отдельная тема). И сегодня российское гражданство могут в упрощенном порядке получить те из этнических россиян, кто не имеет другого». Ну, а уж кто получил за эти годы другое – это его проблемы…(5).

Возникает, однако, впечатление, что сама российская власть до сих пор не определилась, где ей нужны этнические россияне – в России или в местах своего нынешнего проживания. Ограничение права на получение российского гражданства вкупе с вышеперечисленными мерами 2000-2001 гг. и с тем фактом, что за три недели до принятия указанного Закона при администрации Президента Российской Федерации было создано новое подразделение по работе со странами, в которых большой процент населения составляют «русскоязычные», (6) вроде бы наталкивает на второй ответ. Однако настораживает полное отсутствие дифференцированного подхода к «русскоязычной» диаспоре в разных странах бывшего СССР. Такое положение дел наводит на мысль о том, что российская власть не определилась и в области интеграционных и геополитических приоритетов новой России.

Здесь и далее для краткости я буду именовать «русскими» всех «российских соотечественников», т.е. всех, чья «историческая родина находится в пределах нынешней Российской Федерации и о ком говорится в пресловутом постановлении Государственной Думы 1995 г., равно как и о той части «русскоязычных», которые, не относясь к «российским соотечественникам», прибыли в другие республики с территории России либо не с территории России, но не по своей воле. К таковым относятся, например, немцы Поволжья, корейцы Дальнего Востока, частично украинцы, белорусы.

Так вот, лично я – не сторонник того, чтобы всех русских собирать в Россию отовсюду из бывшего СССР. Россия заинтересована в сохранении русской диаспоры в тех из бывших республик, которые в обозримом будущем могут начать (или уже начали) процесс более тесной интеграции с Россией (в перспективе, возможно, вплоть до создания единого государства), а также, может быть, в тех из них, которые в обозримом будущем войдут в объединенную Европу и в которых, таким образом, в силу этого должны будут соблюдаться основные права и свободы граждан, в том числе и русских.

К первой категории, по моему мнению, относятся Украина (без тяготеющего к Польше Крайнего Запада), Белоруссия. Казахстан и Киргизстан; все эти страны представляют собой так называемое Евразийское славянско-степное единство. Ко второй категории относятся страны Балтии. Может быть, промежуточное положение между двумя этими группами бывших советских республик занимает Молдавия.

Кстати, сами русские в бывших союзных республиках не считают себя диаспорой, поскольку они никуда не уезжали, а жили в едином государстве, которое потом распалось. А в Украине, Казахстане, Латвии, Эстонии, не говоря уже о Белоруссии, русские даже не считают себя национальным меньшинством; и действительно, по действующим негласным принятым в цивилизованном мире нормам, они там могут претендовать на статус второй государствообразующей нации. В самом деле, в Казахстане «русскоязычное» население составляет больше трети, в Латвии и Эстонии – по 30%, в Украине – меньше, 22%, однако при этом чуть ли не три четверти украинцев считают родным языком русский.

Будучи специалистом по Среднеазиатско-Казахстанскому региону, я стану в дальнейшем говорить преимущественно о нем. Уже цитированный мною директор Института стран СНГ К.Ф.Затулин, также придерживающийся дифференцированного подхода к судьбам россиян в Ближнем Зарубежье, допускает одну фундаментальную ошибку (типичную, впрочем, для советских и постсоветских политологов): считая (и на мой взгляд, совершенно правильно), что Россия должна делать все для того, чтобы русское население осталось в странах Балтии, Белоруссии, Украине и Казахстане и в то же время все для того, чтобы русское население как можно быстрее уехало из Средней Азии, он механически причисляет к последней Киргизию (7). Между тем, если Южная Киргизия действительно больше тяготеет к Средней Азии, то Киргизия Северная по своим этнокультурным, геополитическим и т.д. параметрам ближе к Казахстану, с которым составляет часть Евразийского степного пояса. И именно там, наряду с перечисленными К.Ф.Затулиным бывшими республиками СССР, у «русскоязычной» диаспоры есть будущее.

Поэтому, опять же по моему мнению, именно южная граница Казахстана и Киргизстана (либо, в случае весьма возможного распада Киргизстана на Северный и Южный – граница между ними) должна стать как бы чертой, отделяющей Россию и тяготеющие к ней евразийские государства от Востока. Именно эту границу, как мне думается, следует (если использовать терминологию И.Хакамады) сделать «менее прозрачной» для того, чтобы стали более прозрачными границы с Западом. Причин такому предпочтению несколько. Перечислим их кратко.

1.Историческая предрасположенность степных скотоводов-евразийцев к совместному существованию с восточнославянскими народами. Еще в XII-XIII вв. предки казахов и киргизов - кипчаки - создали полицентрическое государство с Киевской Русью; (8) при создании же и расширении в XVI-XIX вв. Российского государства именно народы Степного пояса (в том числе в XVIII-XIX вв. казахи и киргизы) вошли в состав России добровольно, тогда как остальные – в том числе и среднеазиатские - народы пришлось завоевывать силой.

2. Предрасположенность евразийских народов к европейской культуре. Вообще, одна из главных ошибок теоретиков-«евразийцев» 1920-1930-х гг. – утверждение о том, что славянско-степная Евразия стоит ближе к Востоку, чем к Европе. Евразийцы - казахи и киргизы оказались восприимчивыми к тому, что идет с Запада. Они также и более восприимчивы к базовым европейским («общечеловеческим») ценностям, чем народы Средней Азии. Евразийские народы вообще ближе именно к Европе, чем к Востоку.

2 а. Предрасположенность к европейской культуре предполагает и предрасположенность к европейским политическим ценностям. Существует совершенно четкая закономерность: чем более пророссийскую внешнеполитическую позицию занимает та или иная страна Центральноазиатского региона (здесь и далее мы будем называть Среднеазиатско-Казахстанский регион Центральной Азией с подразделением его на Евразию, т.е. Казахстан и Киргизстан, и Среднюю Азию, т.е. остальные страны региона) и чем лояльнее она к своему «русскоязычному» населению, тем более она продвинута в области демократии, прав человека и либеральных реформ. И именно евразийские Киргизстан и Казахстан занимают первые места по обоим этим показателям.

Да и странно было бы, если бы было иначе. Россия – страна, бывшая основой Российской Империи, затем СССР, а теперь СНГ – самая продвинутая из стран Содружества в области демократии, прав человека и рыночных реформ, хотя, конечно, до западных стандартов нам еще очень далеко. Поэтому стоит, думается, прислушаться к рекомендации бывшего премьера Казахстана А.Кажегельдина о том, что Россия должна бороться не за права «русскоязычных» в республиках, а за права человека вообще (9). Объективно это все равно на 80% будет борьба за права соотечественников, но такой подход обеспечит поддержку России и со стороны местного населения и повысит статус России как партнера по интеграции, а кроме того, такой подход, работая на интеграцию бывших советских республик, не вызовет никаких серьезных возражений на Западе.

3. Слабая исламизированность казахов и киргизов, а как составляющий элемент их предрасположенности к европейской культуре - достаточно широкое распространение у них в последние 10-15 лет христианства - евангельских отраслей (баптизм, адвентизм седьмого дня и т.д.), а в последние годы - и православия. Кстати, распространение последнего - религии бывшей метрополии - говорит о существенном изменении в лучшую сторону отношения к России. Исторический опыт (начиная с массового крещения половцев-кипчаков в XII-XIII вв. в православие и большинства других степных скотоводов в XI-XIII вв. в несторианство) (10) показывает, что и вообще евразийские скотоводы склонны к христианству. Казахи Среднего Жуза, например, еще в 1762 г. обращались к Екатерине II с просьбой крестить их; (11) просьба неоднократно повторялась в дальнейшем. Просьбы не были услышаны, однако влияние ислама в Казахстане и Киргизии и сейчас сравнительно невелико.

4. Естественно-географический фактор. Географическая граница между Евразийской степью проходит примерно по линии: южная граница Казахстана между Аралом и Каспием - от Арала немного восточнее Сырдарьи - горы Каратау - гора Манас - граница между Таласской, Чуйской и Нарынской, с одной стороны, Ошской и Джалал-Абадской, с другой стороны, областями Киргизстана. Основная часть территорий Казахстана и Киргизстана, как мы видим, лежит севернее этой линии. И именно на южной границе Евразийской степи, в Семиречье, находится самая южная территория, способная содержать большие массы европейского населения без ущерба для местного  и дающая возможности симбиоза того и другого.

В то же время между Россией и Казахстаном отсутствуют четко выраженные географические границы, два государства как бы незаметно переходят друг в друга, а ряд пограничных регионов России населен народами, цивилизационно близкими к казахам. Поэтому любая нестабильность в Казахстане (и Киргизии) может очень легко перекинуться на сопредельные регионы России (Поволжье, Западная и Южная Сибирь) (12).

5. Экономический фактор. После обретения независимости государствами Центральноазиатского региона значительно («в разы») сократилась торговля стран региона между собой (все подсчеты даны в процентах относительно общего объема внешней торговли); что же касается торговли с Россией, то она сократилась в 5-8 раз у стран Средней Азии, а у Казахстана - сократилась незначительно, а относительно общего объема торговли со странами СНГ - даже выросла, у Киргизии же - просто выросла (13). Едва ли это случайно.

6. Самый важный для данной работы фактор - возможности для симбиоза славянского и местного населения на территориях евразийских стран. Славяне-земледельцы и степняки-скотоводы могли сосуществовать на одной территории, не мешая друг другу. Возможно, это и предопределило в значительной мере добровольность вхождения казахов и киргизов в состав России. Кстати, уже тогда (третья четверть XIX в.) среди российских ученых и политиков раздавались голоса о том, что Россия должна ограничить свои приобретения в Центральной Азии Казахстаном и Семиречьем и не завоевывать Среднюю Азию (14).

В XIX-XX вв. «русскоязычное» население создало обширную диаспору на территориях Казахстана и Киргизии, в том числе и в сельской местности: в Казахстане сельское население по переписи 1979 г. составляло 23% всех «русскоязычных», в Киргизии - 30%, тогда как в Средней Азии - только 3-6%, подавляющее же большинство европейцев там проживало в городах, так как сельская местность была занята местными земледельцами (15).

После распада СССР начался массовый выезд «русскоязычного» населения изо всех стран региона, однако в Казахстане и Киргизии, достигнув пика в 1993-1994 гг., он затем резко пошел на убыль - в Киргизии уже в 1997-1998 гг. сократился до минимума, в Казахстане тоже резко упал (см. таблицу 1). В Средней же Азии он продолжает расти (в Таджикистане он после 1993 г. упал просто потому, что некому стало выезжать – русская диаспора сократилась до 80.000 человек вместо более чем 600.000 до 1989 г.). Поэтому неверно утверждение о том, что в Средней Азии с выездом «русскоязычного» населения дела обстоят одинаково, независимо от того, предпринимает ли власть попытки его удержать (Таджикистан, Киргизия) или не предпринимает (Узбекистан, Туркмения). Неверно и утверждение о том, что везде в СНГ, кроме России и Белоруссии, создаются моноэтнически ориентированные государства. В Казахстане и Северной Киргизии такое просто невозможно; в Южной Киргизии возможен полный выезд «русскоязычных», а по сведениям одного из лидеров киргизской оппозиции д-ра Апаса Кубанычбека, там уже осталось всего 35.000 русских из 200.000 бывших в 1989 г. (выступление в фонде Карнеги 6 июня 2002 г.), но моноэтничности там все равно не будет: процент узбеков в населении страны непрерывно растет. По прогнозам, в Казахстане и Северной Киргизии большинство «русскоязычных» останется.

Мое личное мнение: их процент сократится примерно до уровня 1920-х гг. (35% для Северного Казахстана и по одним данным, 11,7%, по другим данным – 17% для Казахского Семиречья и Северной Киргизии (16). В Киргизии этот показатель – если правильна вторая цифра - практически уже достигнут; возможно, именно поэтому выезд «русскоязычных» и сократился до минимума. А вот из Средней Азии «русскоязычные», судя по всему, выедут практически полностью.

Исходя из этого, Россия должна быть готова к тому, чтобы полностью вывезти европейское население с территорий среднеазиатских государств. Что же касается Казахстана и Киргизии, то Россия заинтересована именно в сохранении там многочисленной и дееспособной «русскоязычной» диаспоры. Вопрос в том, как ее сохранять. Запретительными мерами все равно «русскоязычное» население не удержишь. Будут находиться многочисленные обходные пути, покупаться за деньги «липовые» справки о наличии в России таких родственников, которые дают право на гражданство. В конце концов, будет нелегальная или, например, сезонная миграция. Из Киргизии, например, уже и сейчас десятки тысяч «русскоязычных», не меняя постоянного местожительства, ездят на сезонные заработки в Западную Сибирь (автору пришлось столкнуться с рассказами об этом во время поездки 2000 г.). Как говорится, «где много заборов, там много лазеек».

Перекрывать дорогу в страну всем соотечественникам из бывших союзных республик – это значит идти по пути наименьшего сопротивления, не говоря уже о недифференцированном подходе к соотечественникам из разных постсоветских государств, не учитывающем специфику интеграционных перспектив каждого из них. Нужен принципиально иной подход.

*) Для Киргизии – за первые девять месяцев 1999 г.

Поэтому, оказывая, разумеется, всемерную помощь всем, кто захочет устроиться на «исторической родине», Россия должна еще больше помогать тем, кто пожелает остаться в этих странах, и еще больше - тем, кто уехал в Россию, а теперь желает вернуться (число таковых в Казахстане даже в пик выезда «русскоязычных» – в 1993-1994 гг. – цифрами за 100 тысяч, а в Киргизстане – цифрами более 10 тысяч – см. таблицу). Возможно, целесообразно экономически и материально стимулировать преимущественное расселение вывозимых из Средней Азии «русскоязычных» не в России, а в пригодных для их проживания в симбиозе с местным населением районах Казахстана и Киргизии.

Далее, нельзя отдавать всю работу с соотечественниками за пределами России на откуп только государству. В принципе, именно слабость (а на протяжении большей части истории – полное отсутствие) гражданского общества в России привели к тому, что русские привыкли отождествлять себя не с нацией, а с государством (18). Этим объясняется и нынешняя слабая способность русских за пределами государственных границ Российской Федерации к самоорганизации.

Так вот, диаспора в странах СНГ должна поддерживаться и обществом, в первую очередь, национальным бизнесом, финансово-промышленными группами и т.д. А государство должно стимулировать (законодательными, налоговыми и другими мерами) тот национально ориентированный бизнес как в России, так и за ее пределами, который создает новые рабочие места для «русскоязычных», финансирует русские университеты и культурные центры, способствует росту жизненного уровня славянского населения и т.д.; (19) должны поощряться, естественно, и те бизнес-группы, которые содействуют возвращению русских на историческую родину и их обустройству, но еще больше (раз уж мы приняли такую установку) – те, которые содействуют обратному возвращению в государства «евразийской» группы и усилиям русских обрести себя там. Само собой разумеется, что Россия должна делать все, что в ее силах, для развития «русскоязычного» бизнеса в самих Казахстане и Киргизии.

Именно в этом направлении – во-первых, в плане перехода в отношениях с соотечественниками в странах СНГ от принципа «держать и не пущать» к принципу поощрения тех русских, которые захотят остаться в странах СНГ, являющихся потенциальными субъектами интеграции, а во-вторых, в плане перехода к дифференцированному подходу к проживанию русских в странах СНГ в зависимости от интеграционных перспектив каждой из этих стран, а в третьих, в плане максимального привлечения общества к решению проблем соотечественников за рубежом – и должны, по нашему мнению, заключаться те существенные изменения в новом Законе, которые, по словам Б.Н.Пастухова, так необходимы.

Ну и, не декларировать, что мы акцентируем внимание на борьбе за права этнических россиян на постсоветском пространстве, а бороться, по совету А.Кажегельдина, за права человека вообще. В свое время Талейран сумел на Венском Конгрессе отстоять дореволюционные границы Франции, используя провозглашенный союзниками же против Франции (наполеоновской) принцип «легитимизма». Сегодня у России есть шанс реализовать евразийский интеграционный проект, используя принцип борьбы за права человека.

Последняя проблема, которую необходимо тут затронуть: многие отечественные политики возражают против интеграции с какими-либо тюркскими республиками бывшего СССР в принципе, исходя из того, что в этом случае титульные этносы последних в силу более высокой рождаемости со временем займут доминирующее положение в будущем более или менее едином «евразийском» образовании. Однако исторический опыт показывает, что при длительном этнокультурном взаимодействии с европейской цивилизацией у тюркских народов происходит снижение рождаемости до нормального европейского уровня. Так, прирост населения с 1979 по 1989 гг. у русских, украинцев и белорусов составил 5,31%, тогда как у башкир – 5,69%, а у татар – даже меньше, 5,26% (подсчитано автором по данным соответствующих переписей населения СССР) (21). Так почему же значительно менее, чем татары, исламизированные казахи и киргизы, подверженные, как уже говорилось, склонности к европейской цивилизации, не могут проделать (при соответствующем содействии России и Европы, естественно) ту же эволюцию?

P.S. С 1 ноября 2002 г. пребывание иностранцев на территории России ограничено тремя месяцами, по истечении которых иностранцы насильственно выдворяются (если не продлили свою регистрационную карту, за которую, между прочим, 100 долларов надо платить), и им на пять лет воспрещается въезд в пределы России. Закон, в принципе правильный (о том, какие проблемы создает России нелегальная иммиграция, уже говорилось), допускает, однако, ту же ошибку – недифференцированный подход. Не делается исключение не только для представителей титульных наций потенциальных субъектов Евразийской интеграции (то есть украинцев, белорусов, казахов и киргизов), но и для этнических россиян из стран Ближнего Зарубежья. Между тем, напомню, самый льготный срок натурализации для последних – один год (статья 13, п.1 Закона о гражданстве).

Остается надеяться, что реальных сил правоохранительных органов хватит только на борьбу с мигрантами из стран Третьего Мира и из стран СНГ, не входящих в число вышеперечисленных потенциальных субъектов интеграции (и в самом деле, из числа нелегальных иммигрантов пока начинают депортировать только таджиков), а на представителей титульных наций потенциальных субъектов Евразийской интеграции и тем более этнических россиян из стран СНГ сил уже не останется. Вот только уверенности в этом нет, а кроме того - сколько можно России спасаться тем, что «дурные законы дурно выполняются»?

ЛИТЕРАТУРА

1. Ваганов А. Да, азиаты мы…// Независимая газета. 2002. 6 августа.

2. Ратиани Н. Юг России прикроют ради Запада// Известия. 2002. 16 октября; Самошкин В. Незаконные мигранты из СНГ тревожат Европу// Независимая газета. 2001. 31 мая.

3. Ткачук Т. Бюрократы ссорятся – соотечественники страдают// Независимая газета. 2001. 10 июля.

4. Цит. по: Затулин К.Ф. Царство, разделившееся в себе// Литературная газета. 2001. 12-18 сентября.

5. Шкель Т. Учите русский. Если хотите стать гражданином России// Российская газета. 2002. 20 апреля.

6. Известия. 2002. 29 марта.

7. Затулин К.Ф. Указ.раб.

8. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая Степь. М., 1993. С.327.

9. Кажегельдин А. Правозащитная империя// Известия. 2000. 12 апреля.

10. Плетнева С.А. Кочевники в VII-XIII вв.// История СССР. М., 1966. Т.1. С.438-461.

11. Krader L. Peoples of Central Asia. Bloomington-Hague, 1963. P.127.

12. Подробнее об этом см.: Ситнянский Г.Ю. Откуда исходит угроза единству России// Азия и Африка сегодня. 1997. № 12. С.36-40.

13. Эльянов А. Перестройка народнохозяйственных отношений// Азия и Африка сегодня. 1997. № 11. С.31-36.

14. Цит.по: Венюков М.И. Россия и Восток. СПб., 1868. С.140.

15. Более подробное основание интеграционных предпочтений России см. в работах Г.Ю.Ситнянского: Интеграционные тенденции на постсоветском пространстве и противодействие им (на примере Киргизии)// Расы и народы. 2001. Вып.27. С.240-253; Крест или полумесяц. Киргизия перед выбором веры// Центральная Азия. 1997. № 6 (12). С.73-79; Откуда исходит угроза единству России; Миграции и новые диаспоры в постсоветских государствах. М., 1995 (коллективная монография; участие в написании глав 7 и 8 совместно с В.И.Бушковым); Новые протестанты (совместно с А.Р.Алишевой и А.С.Табышалиевой)// Ренессанс или регресс. Бишкек, 1996. С.101-106; Проблемы реинтеграции бывшего СССР в свете исторических судеб Евразийской цивилизации// Вестник Евразии. 1996. № 3. С.161-170; Таджикистан и Киргизия: реэмиграция - реальность или фантазия? (совместно с В.И.Бушковым)// Вынужденные мигранты: интеграция и возвращение. М., 1997. С.253-268; Тринадцатый миф о Центральной Азии// Исследования по прикладной и неотложной этнологии. М., 2002. № 148.

16. Гинзбург А.И. Русское население в Туркестане. М., 1991. С.87; Nishiyama K. Russian Colonization in Central Asia: A Case of Semirech’e Oblast’ 1867-1922. Osaka, 1998. P.12-13.

17. Дело № (киргизстанская оппозиционная газета). 1999. 10 ноября; Информационно-аналитический обзор о положении русских соотечественников в Казахстане. Алма-Ата, 2002. С.52; Масанов Н.Э., Савин И.С. Казахстан. Модель этнологического мониторинга. М., 1997. С.26.

18. Яковенко И.Г. Российское государство: национальные интересы, границы, перспективы. Новосибирск, 1999. С.114-118.

19. Полоскова Т. Диалог будет трудным// Независимая газета. 2001. 10 октября.

20. Подробнее см.: Ситнянский Г.Ю. Естественные границы: какой быть новой России?// Общественные науки и современность. 1994. № 6. С.112-119.